Баллада связана с весенними обрядами — с выборами в качестве «королевы весны» самой красивой из девушек и с плясками вокруг майского (апрельского в Провансе) деревца.
1 Все цветет! Вокруг весна! —Эйя! — Королева влюблена — Эйя! — И, лишив ревнивца сна, — Эйя! — К нам пришла сюда она, Как сам апрель, сияя. А ревнивцам даем мы приказ: Прочь от нас, прочь от нас! Мы резвый затеяли пляс.
2 Ею грамота дана, — Эйя!— Чтобы, в круг вовлечена, — Эйя!— Заплясала вся страна — Эйя!— До границы, где волна О берег бьет морская. А ревнивцам даем мы приказ: Прочь от нас, прочь от нас! Мы резвый затеяли пляс!
3 Сам король тут, вот те на! — Эйя! — Поступь старца неверна, — Эйя! — Грудь тревогою полна, — Эйя! — Что другому суждена Красавица такая. А ревнивцам даем мы приказ: Прочь от нас, прочь от нас! Мы резвый затеяли пляс.
4 Старца ревность ей смешна, — Эйя! — И любовь его скучна, — Эйя!— В этом юноши вина, — Эйя!— У красавца так стройна Осанка молодая. А ревнивцам даем мы приказ: Прочь от нас, прочь от нас! Мы резвый затеяли пляс.
5 Хороша, стройна, видна, — — Эйя!— Ни одна ей не равна Красавица другая. А ревнивцам даем мы приказ: Прочь от нас, прочь от нас! Мы резвый затеяли пляс.
Отправлено: 21.12.08 02:06. Заголовок: О ДЖАУФРЕ РЮДЕЛЕ Дж..
О ДЖАУФРЕ РЮДЕЛЕ
Джауфре Рюдель, дворянин, владея имением Блие* в Провансе, был добрый провансальский пиит, слагавший любовные песнопения легко и просго. В молодости удалился он в поместье Со господина Агута, который долго его содержал. Граф Джоффруа, брат Ричарда, короля Английского, проезжая по Провансу и гостя у господина Агута, восхитился достоинствами сего пиита ради прекрасных и потешных песен, которые он пел при нем в похвалу своему хозяину. Увидя восторг графа, господин Агут попросил его взять пиита к себе на службу, с чем граф был согласен и обходился с Рюделем весьма милостиво, который пробыл у него долгое время, воспевая обоих своих господ и хозяев.
Услышав от некиих паломников, побывавших в Святой Земле, о добродетелях графини Триполитанской** и о ее учености, пиит влюбился в нее и сложил в ее честь прекраснейшие песни. До смерти возжелав ее увидеть, он распрощался с графом Джоффруа, и хотя сей последний пытался отговорить его странничать, он не внял ему и в паломническом одеянии отправился по морю; во время же морского странствия был так охвачен тяжким недугом, что корабельщики, почтя его за мертвого, хотели бросить его в море. В таковом состоянии он был доставлен в Триполитанскую гавань, а по прибытии туда спутник его уведомил графиню о приезде недужного паломника.
Графиня явилась на корабль и взяла пиита за руку, он же, зная, что то была графиня, и быв ею столь нежно и ласково привечен, собрался с духом, поблагодарил ее за то, что она возвратила его к жизни, и сказал ей: — Сиятельнейшая и добродетельная принцесса! Не стану сетовать на смерть, когда... — И не быв в силах окончить свою речь, ибо недуг схватил его еще пуще, отдал Богу душу на руках у графини, которая велела похоронить его в роскошной и почетной гробнице из порфира и высечь некие стихи на арабском языке, что было в лето 1162, в годы его расцвета.
Графиня же, быв в великом огорчении от смерти столь внезапной, никогда по том времени не вкушала пиршественных яств. Его спутник, именем Бертран де Аламанон, бывший каноником Сильвеканским, поведал ей о достоинствах сего пиита и о причине его приезда: ей он преподнес все его песни и кансоны, сложенные в ее честь, а она велела переписать позлащенными буквами. Говорят, что она вышла замуж за графа Триполитанского, который был причиной утраты Иерусалима, отнятого Саладином*** у христиан.
В одной из песен он доказует, что его любовь была любовью издали, ибо во время странствия он, боясь, что не сможет говорить с графинею Триполитанской, когда приедет туда, и что будет ему великая мука возвратиться из столь дивного и опасного путешествия, сказал так:
Печаль и радость тех бесед Храню в разлуке с дамой дальней, Хотя и нет таких примет, Что я отправлюсь в край тот дальний.
Я верой в Господа согрет — И встречусь я с любовью дальней. Но после блага жду я бед, Ведь благо - это призрак дальний.
С Творцом, создавшим тьму и свет, Любви не позабывшим дальней, Я в сердце сохраню завет, Чтоб дал свиданье с дамой дальней.
Даю безбрачия обет, Коль не увижусь с дамой дальней, Ее милей и краше нет Ни в ближней нам земле, ни в дальней.
Юк от Святого Цезария, который также составил поименник провансальских пиитов и жил много позже Монаха Златоостровского, коему я следовал почти слово в слово, также повествует о сей жалостной истории.
А Монах Монмажурский, сочинивший хульную песнь на всех провансальских пиитов и прозванный Бичом провансальских пиитов, говорит, что сей пиит Рюдель человек был грубый, мужлан-горец, ненавистник дам и любитель всяких паршивок.
Джауфре Рюдель, сеньор Блайи — ок. 1125-1148 гг. С именем этого поэта связана одна из самых популярных легенд о возвышенной любви трубадуров. Блайя — город, входивший в те времена в феод графов Ангулемских. Властители Блайи, так же как и некоторые другие, даже мелкие феодалы этой области, носили несколько необычный для Юга Франции титул князя. Имя Джауфре Рюделя часто встречается в этой семье. Ряд косвенных данных говорит о том, что поэт Джауфре Рюдель действительно находился на Востоке во время второго крестового похода. Таковы факты.
Все остальное могло быть придумано «биографами» на основании кансон поэта, в которых говорится о его «далекой любви». В свое время Джауфре Рюдель, оставивший потомству всего семь стихотворений, особенным успехом не пользовался; только в двух старопровансальских текстах упоминается о нем и о его романтической любви. Лишь в первой половине XIX в. легенда о Джауфре Рюделе становится широко популярной: Уланд, Гейне, Суинберн, наконец, Эдмон Ростан, каждый по-своему, излагают историю жизни «князя» Блайи. Тем самым печальный образ Рюделя стал, по крайней мере для массового читателя, самой типичной фигурой старопровансальской лирики.
* ...владея имением Блие... — Родина поэта — Блайа (в Жиронде) — заменено здесь на Блие, чтобы привязать Рюделя к Провансу. ** ...графини Триполитанской... — Триполи — город в Палестине, завоеванный крестоносцами в 1104 г. и процветавший при графах Триполитанских до 1289 г. *** Саладин — Саладин (европейское искажение имени Салахад-Дина, султана Сирии и Египта, 1174-1193) — знаменитейший противник крестоносцев. **** Печаль и радость тех бесед... — приведены несколько строф подлинной кансоны Джауфре: Lanquan il jorn son lonc en mai.
из книг: «Жизнеописания трубадуров» ЛП, 1993; «Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов» БВЛ, 1974
Отправлено: 25.08.09 03:26. Заголовок: Скачал тут книгу The..
Скачал тут книгу The Oxford Illustrated history of the Crucades, там отрывки из песен времен крестовых походов. К сожалению, только в переводе, но, думаю, желающие могут найти и на родном. Собственно, вот они:
Монах, потерпел ты крах, Когда не пошел вдогон За тем, чей лен — Олерон; Так вот: кто был с ним в друзьях, Кого он спас в свое время, Кто знал, что в его ларах Вес стерлингов не сочтен, — И предал! — король не с теми.
Господь, этой вашей взмах Десницы к тому, что он Не встречен, ибо пленен, Привел — все в ваших руках; Плывет сарацинов племя К Акре на всех парусах, И, значит, тот обречен, Кто вдел ради вас ногу в стремя.
Конан де Бетюи «Увы! Любовь, зачем ты мне велела...»
Мы восхваляем наши имена, Но станет явной скудость суесловий, Когда поднять свой крест на рамена Мы в эти дни не будем наготове. За нас Христос, исполненный любови, Погиб в земле, что туркам отдана. Зальем поля потоком вражьей крови, Иль наша честь навек посрамлена!
Земная жизнь была забот полна, Пускай теперь при первом бранном зове Себя отдаст за Господа она. Войдем мы в царство вечных славословий, Не будет смерти. Для прозревших внове Блаженные наступят времена, А славу, честь и счастье уготовит Вернувшимся родимая страна...
Господь сидит на царственном престоле, — Любовь к Нему отвагой подтвердят Все те, кого от горестной юдоли Он спас, прияв жестокий смерти хлад. Простит Он тех, кто немощью объят, Кто в бедности томится иль в неволе, Но все, кто молод, волен и богат, Не смеют дома оставаться в холе.
Владельца замка дочь, она Была здесь без друзей, одна; Я, все, чем радостна весна, Открыть прелестнице спеша, Хотел сказать ей, как нежна Листва и песня птиц звучна; Она ж переменилась вдруг.
Пролились слезы, как родник, И бедный вымолвил язык: «О Иисус, сколь ты велик! Тобой уязвлена душа: Ты оскорблен был, но привык Столь к поклонению, что вмиг Находишь для отмщенья слуг.
Мой друг, чей благороден нрав, Чей вид изыскан, величав И смел, сейчас летит стремглав К тебе, тем сердце мне круша; Ах, знать, Людовик был не прав, Их проповедью в бой подняв, Коль мучит душу мне недуг».
Будь милостив, Господь, к моей судьбе. На недругов Твоих я рати двину. Воззри: подъемлю меч в святой борьбе. Все радости я для Тебя покину, — Твоей призывной внемлю я трубе. Мощь укрепи, Христос, в своем рабе. Надежному тот служит господину, Кто служит верой, правдою Тебе.
Я покидаю дам. Но, меч держа, Горжусь, что послужу святому храму, Что вера в Бога сил в душе свежа, Молитвенно летя вслед фимиаму. Дороже вера золота: ни ржа, Ни огнь ее не ест: кто, дорожа Лишь ею, в бой идет, не примет сраму И встретит смерть ликуя, не дрожа.
Владычица! Покровом окружа, Дай помощь! В бой иду, Тебе служа. За то, что на земле теряю даму, Небесная поможет госпожа.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме