Отправлено: 13.06.09 08:02. Заголовок: Первое из обещаний, ..
Первое из обещаний, данных барону Белему, оказалось выполнить даже проще, чем лорд Беркли предполагал. Он успел уже примелькаться в монастыре, как доверенный человек ни кого-нибудь, а самого регента, и любой из братьев, не ища подвоха, горел желанием услужить мессиру де Бокуру. Нашлись среди этих желающих и священники. Самого отца-настоятеля Эдмон решил к делу не привлекать, подозревая, что барон будет против любой огласки, а слух об имени его будущей жены быстрее просочится ко двору из уст аббата, нежели со слов простого иеромонаха.
Отец Эйлмер был ходячим примером скорбящего духа в цветущем теле. Впрочем, ходить как раз этот дородный священнослужитель недолюбливал, поэтому в каменный крест отправился на повозке, запряженной там же лоснящимся, как и его погонщик, мулом. Лорд Беркли гарцевал рядом, приноравливая шаг своего коня к неторопливому движению скрипучей колымаги и выслушивая бесконечный и монотонный поток жалоб на урожай, погоду, ленивых саксов, разбойников, дурных христиан и все смертные грехи, присущие роду людскому. За исключением чревоугодия, которое отец Эйлмер поминал исключительно вскользь и неразборчиво. С трудом подавив зевок, Эдмон на всякий случай уточнил, все ли, необходимое для свершения таинства брака, прихватил с собой его неумеренный в сетованиях спутник. И священник тут же пустился в пространные рассуждения о том, что скоро наступит строгий пост, приуроченный к усекновению главы Иоанна Крестителя и воздвижению Креста Господня, и вот тогда никаких браков… Стараясь по мере сил согнать с лица Мировую Скорбь, охватившую его от знания, как сложно в этом мире обзавестись женой, лорд Беркли указал священнослужителю на «Каменный крест», с удовольствием представляя, как вытянется физиономия отца Эйлмера при виде жениха.
... Развлечение, предвкушаемое сэром Эдмоном, не заставило себя ждать: процессия не успела достичь ворот постоялого двора, когда перед повозкой выросла из ниоткуда крепкая фигура Сабира. В описываемое время рабы с востока, хотя и относились к предметам роскоши, уже не были в диковинку; однако, мул, похоже, видел гостя из нехристианских земель в первый раз. Неизвестно, разделяло ли сие благородное животное набожные взгляды хозяина, но при виде ассасина оно пришело в неистовство, которому позавидовали бы и храбрейшие защитники Гроба Господня. Всхрапнув, мул дернулся в сторону, приводя повозку в опасно неуравновешенное состояние; напуганый не меньше своего четвероногого единомышленника отец Эйлмер вынужден был вступить в нелегкий поединок за свою жизнь. Оглашать округу непристойной бранью ему не полагалось по чину, поэтому он только быстро бормотал молитвы, переодически заглушаемые крежетом зубов. Сарацин не обратил внимания на героические потуги монаха и, скользнув к лорду Бэркли, с поклоном собщил на плохом французском, что хозяин ожидает своих гостей в шатре за околицей. Затем, посчитав свою миссию оконченой, уроженец Востока развернулся и зашагал вдоль ограды.
Шатер, который он упомянул в своем сообщении, уже можно было различить среди зелени: на фоне трепетавших от легкого ветерка листев он казался островом абсолютной черноты, не нарушаемой ни одним из украшений, которые так любят возвращающиеся из дальних земель путешественники*. Даже баньер с рыцарским гербом, выставленный, как это было положено, перед входом в сие зловещее сооружение, казался намертво прибитым к шесту: он застыл в неподвижности, словно притягиваемый к земле грузом грехов своего хозяина.
Отправлено: 15.06.09 07:17. Заголовок: При виде всех этих, ..
При виде всех этих, не предвещающих ничего хорошего доброму христианину, знаков, священник размашисто и убедительно перекрестился, и в скорбном облике его появилось что-то мученическое. Он ожидал увидеть в конце пути какое-то подобие праздника, все же речь шла о заключении брачного союза, но теперь не знал, что и думать. – Мессир… Тот достойный рыцарь, о котором вы говорили… Я не могу припомнить его герба, - начал отец Эйлмер нерешительно. – Барон родом из Антиохии, - любезно просветил своего спутника лорд Беркли. – А его невеста – француженка, но долгое время провела на Востоке. А почему, собственно, вы спрашиваете? Сам Эдмон уже успел спешиться подле шатра и лениво передал повод своего коня одному из слуг де Белема. На этого сарацина священник воззрился с заметным беспокойством, а мул, видимо чувствуя себя в душе благородным рыцарским скакуном, с открытой неприязнью. – Эти люди… Негоже доброму христианину окружать себя язычниками, - с неожиданным недовольством поджал губы отец Эйлмер. – Да еще в такой день. Ото дня тем временем почти ничего уже не осталось, вечернее солнце медленно уползало за горизонт, и закат багровел в небе длинными рваными полосами. – Идемте, отче, - де Бокур предпочел никак не комментировать последнее замечание. – Нас ждут…
... Шум, возвестивший о прибытии мессира де Бокура, и появление вернувшегося ассасина оторвали барона от раздумий. Он уже успел пару раз приложиться к трубке шиши, и потому все происходящее представлялось алхимику в самых черных красках. Мысль о том, что Изабо сделала выбор, и что выбор этот не в его пользу, подвигала его к последней грани отчаяния. Пожалуй, впервые в жизни Уильям понял, как много для него значили мгновения, когда стройная фигурка склоняется к нему в ночной темноте, а черные глаза сияют страстью и лаской. То, что он сделал, было противно законам христианского мира и рыцарства, но то, что он собирался сделать, унижало его в собственных глазах. Но другого пути не было. ... С некоторым усилием мужчина поднялся с ковра и направился к выходу. Он только сейчас осознал, что рыцарские одежды, приготовленные для церемонии, так и остались лежать на подушках, а он одет так же, как и на турнире - в рубаху и халат из тяжелого черного шелка. Но заниматься туалетом было поздно; чернокнижник набросил на голову платок и прихватил его игалем. Он понимал, что такой вид должен был как минимум, вызвать недоумение к священника, которого обещал привезти Эдмон,- но сейчас любое подтверждение собственного бесчестия возбуждало и придавало барону новые силы. Как многие, кто уже сорвался в бездну, он желал только одного: упиваться своим падением и катиться все ниже и ниже.
Поскольку мессир де Бланшфор никак не определится с планами, я позволю себе написать так, как было задумано.
Отправлено: 15.06.09 19:14. Заголовок: Появление хозяина ша..
Появление хозяина шатра повергло отца Эйлмера в ступор. Даже сам лорд Беркли едва заметно нахмурился. Дело с этим скоропалительным тайным браком и так непростое, и рыцарю непонятно было, зачем барону вздумалось все усложнить еще сильнее. Вид жениха был откровенно мрачен, а глаза черны, как два бездонных колодца, и де Бокур заподозрил, что де Белем по обыкновению коротал время за своими восточными снадобьями. И все это вместе взятое рисовало взору картину довольно зловещую, а по сему сетования, которые зазвучали из уст священника, едва к тому вернулся дар речи, Эдмона ничуть не удивили. – Изыди, бесовская сила, - забормотал иеромонах, пытаясь попятиться с порога шатра обратно к повозке. – Мессир де Бокур, это дурно с вашей стороны, насмехаться над божьим человеком. Я не могу совершать таинство брака над язычником! – Мессир де Белем – добрый христианин, - сильная рука рыцаря на всякий случай тяжелым грузом чужой воли опустилась на заплывшее жиром от «праведных трудов» плечо священнослужителя. – Будь это иначе, к чему ему священник? Полно же, чего вы пугаетесь, как дитя малое. Разве одежда определяет веру? Барон… Продолжая удерживать на месте отца Эйлмера, лорд Беркли легким поклоном поприветствовал де Белема. – Я полностью в вашем распоряжении, а мой спутник готов начать необходимые приготовления. Не так ли, отче? Священник, еще несколько минут минуту назад такой красноречивый в беседах с мулом, теперь, однако, молчал, не смотря на обращенные к нему нетерпеливые взоры.
Настроение барона скорее требовало произнести какую-нибудь замысловатую фразу на чужеземном наречии, но он был человеком все еще разумным и понял, какую допустил оплошность. Поэтому он решил не усложнять свое положение и, поклонившись, поздоровался по-французски. - Прошу прощения, преподобный отец,- тонкие пальцы бестрепетно начертили крест на лбу и груди мужчины; он нагнул стан, прося благословения.- И смиренно молю обратить к Творцу ваши святые молитвы. Он взглянул на Эдмона и прикусил губу, чтобы не засмеяться. Пожалуй, эта новая комедия нравилась ему даже больше предыдущей. Если рассматривать ситуацию с той неизмеримой высоты, куда воспарило взбодренное гашишем сознание чернокнижника, то она выглядела просто волшебно. Манах сделал какой-то жест, то ли пытаясь изобразить крестное знамение, то ли пытаясь отмахнуться от дьявольского отродья; де Белем предпочел трактовать его в свою пользу. - Как видится, мой благородный товарищ уже посвятил вас в суть дела,- его голос зазвучал с гипнотизирующей мягкостью.- Как жена от мужа, так и муж через жену; все же - от Бога. Окажите мне милость, отче, освятите союз, который я желаю заключить с женщиной достойного рода.
Отправлено: 23.06.09 17:12. Заголовок: На лоснящемся от пот..
На лоснящемся от пота челе священнослужителя ясно читались напряженные раздумья. С одной стороны жених выглядел сущим демоном-ключником от адских врат. С другой – голос его, мягкий, обволакивающий, учтивый, баюкал отца Эйлмера, как переливающаяся под солнцем плавная морская волна. Священник бросил тревожный взгляд на лорда Беркли, и Эдмону ничего не оставалось, как только лучезарно улыбнуться в ответ, рассеивая последние сомнения преподобного. – Я могу ее увидеть? Эту достойную женщину, - облизнув пересохшие от волнения губы, осведомился отца Эйлмер. Воображение в этот момент рисовало священнику все, что угодно, от нежной девственницы в белом до обнаженной одалиски с алыми, выкрашеными хной сосками. Одному богу ведомо, что подразумевает этот странный, обладающий обаянием змеи, человек под «достойной женщиной». - Как вы знаете, мессир, перед церемонией добрым христианам стоит исповедоваться и причаститься, - на всякий случай поспешил напомнить священник.
Чернокнижник бросил короткий взгляд на невольника: сарацин, которому не нужны были приказы, быстро поклонился. Барон тоже нагнул стан, приоткрывая полог шатра. - Прошу вас, отец мой, и вас, лорд Бэркли, быть моими гостями. Не подобает столь уважаемым людям трудить ноги, словно простым мужланам перед своим господином. Проходите. Его взгляд был так настойчив, что даже самый несообразительный человек понял бы: отказ хлебосольным хозяином шатра был бы воспринят как смертельное оскорбление. Но, пропуская гостей под узорчатый кров, барон не сумел удержаться от усмешки: с момента прибытия в Англию, первым, кого алхимик принимал у себя, стал шут, а вторым - монах...
... Шатер, в котором благосклонный читатель уже успел побывать вместе с Блямсом, в преддверии таинства бракосочетания был насколько возможно прибран и приведен в состояние, не вынуждающее впечатлительных посетителей немедленно бежать прочь, крича о капище дьяволопоклонников. Все подозрительные предметы, фрукты и даже уд, приобретенный Сабиром вчера утром, были тщательно зачехлены и спрятаны. Лорду Бэркли и его спутнику предстали лишь голые стены, слегка колеблемые ветром, и застланный дамасским ковром пол. Сумрак, наполнявшим это мрачного вида пристанище, разгоняла единственная лампа, подвешенная к центральному столбу. Ее свет, и без того неяркий, проходил через узорчатые стенки и отбрасывал вокруг себя причудливые очертания.
Отправлено: 23.06.09 20:42. Заголовок: Отец Эйлмер, оглядев..
Отец Эйлмер, оглядевшись, облегченно вздохнул, а лорд Беркли, наоборот, казался слегка разочарованым. Жилище барона де Белема представлялось его воображению более экзотическим. Хотя, конечно же, чернокнижник не мог не подготовиться к визиту пугливого представителя христианской матери-церкви в свои пенаты.
Осторожно переступив с ноги на ногу на восточном ковре, преподобный оборотил свой взор к хозяину шатра. – Сын мой, - спросил он торжественно, - давно ли вы посещали церковь и исповедовались в своих прегрешениях? Если труды и заботы не позволили вам совершить все должные обряды заранее, я, не будучи вашим духовником, все же готов вас выслушать. – А я не отказался бы от глотка вина, - по-свойски добавил Эдмон. – Покуда вы, мессир, будете исповедоваться. В темных глазах рыцаря, отражая блики единственной в шатре лампы, поблескивали насмешливые искры.
Отправлено: 23.06.09 21:40. Заголовок: Взгляд, который брос..
Взгляд, который бросил чернокнижник на своего молодого товарища, был весьма выразителен. Однако же он не ограничился этим безмолвным упреком, а проговорил с той особенно ласковой интонацией, которая вызывала у понимающих людей скорейшее желание оказаться подальше от говорящего: - Если вы не заметили, друг мой, то в двух шагах от вас находится трактир. Но я бы просил вас надолго не отлучаться, так как моя исповедь не займет много времени: еще вчера, лелея в душе благочастивое намерение связать себя узами брака, я исповедался какому-то из здешних монахов и получил отпущение и легкую эпитимью. Если бы у барона спросили, откуда ему известно, как проходит таинство исповеди и причащения, он бы ушел от ответа. Но мы приоткроем завесу тайны и скажем читателю, что сей ученый муж неоднократно присутствовал у ложа умирающих и, будучи человеком весьма любознательным, частенько изыскивал способ присутствовать при отпущении грехов. Приверженный ереси Абу Али Ибн Сины, он неоднократно предпренимал попытки уразуметь, где именно в человеческом теле располагается душа, для чего проделывал вещи, от которых у почтенного отеца Эйлмера волосы бы встали дыбом. Мы не будем утомлять читателя пространными лекциями о мировоззрениях арабских и европейский философов, скажем только, что вместилищем чувств разума и памяти и Авиценна и Гален считают головной мозг. Проще говоря, барон был материалистом. - ... Я охотно готов покаяться вам, отец мой, в том, что хочу взять за себя девицу благородного рода без согласия на то ее родных, потому как девица эта была спасена мною из рук неверных и уже несколько лет является моей незаконной супругой. Обстоятельства не дозволяли мне соединиться с ней ранее, но я хотел бы покрыть этот грех нашим браком прежде, чем предстану перед ее достойными родителями. Эта речь далась барону с трудом по нескольким причинам. Во-первых, ему было очень трудно сохранять почтительное и серьезное выраженье лица; он очень боялся, что Эдмон не выдержит первым и засмеется. Спасало только то, что алхимик постоянно кусал губы - что в данной ситуации можно было принять за жест раскаяния и сердечного сокрушения. Во-вторых, он понимал, что по сути дела, совершает святотатство, и брак, заключенный во лжи, перед лицом Бога не будет считаться действительным,- а, если об этом станет известно, то к его виселице прибавится еще какая-нибудь столь же неприятная процедура. И, в третьих, барон попросту боялся, что Изабель, которую он пытался тщетно уговорить пойти на обман, выдаст его, когда дойдет ее очередь рассказать святому отцу об их пригрешениях. Но пути назад не было, и де Белем завершил свою речь на весьма пафосной ноте, кланяясь и сжимая зубы, чтобы не испортить спектакль малоприличествующим восклицанием или смехом.
Отправлено: 29.06.09 19:42. Заголовок: На этот раз укоризне..
На этот раз укоризненный взгляд, что отец Эйлмер адресовал лорду Беркли, был столь же выразителен, что и взгляд де Белема. – Милорд де Бокур, таинство исповеди предполагает уединение, и было бы желательно… Эдмон никак не ожидал такой отваги от священника, впрочем, особым умом этот служитель церкви, похоже, не отличался, и легко принимал на веру то, что ему говорят люди. Подобно хозяину шатра, лорд Беркли пытался кусать губы, но выдержка быстро оставляла рыцаря, при упоминании «легкой епитимьи» он едва слышно всхлипнул, и поэтому в ответ на упрек отца Эйлмера, смог лишь коротко кивнуть, пряча глаза, и ринулся на воздух, дабы успокоить неожиданно охватившее его веселье ночной свежестью. – Сын мой, то, что вы совершили, весьма дурно, - строго заметил священник барону, когда они остались наедине. – Но Господь милостив, а в землях языческих, как мне ведомо, порой сыскать христианского священника не так-то просто. Учитывая оные обстоятельства, я, действуя именем Христа и властью, полученной им от Бога, отпускаю вам грех прелюбодеяния, благо вы раскаиваетесь и желаете спасти душу своей сожительницы и честь ее перед глазами ее семьи. Мне придется возложить на вас епитимью, - отец Эйлмер оценивающе оглядел де Белема и ему отчего-то расхотелось требовать от этого человека паломничеств и прочих богоугодных дел. – Но я готов дать вам отсрочку в ее исполнении. Как добрый христианин, обещаете ли вы исправно посещать храм божий, усердствовать в молитвах, причащаться и исповедоваться, помогать страждущим и всячески заботиться о своей душе и о душе будущей супруги вашей?
Барон низко поклонился, столько же для того, чтобы поддержать уверенность монаха в своей искренности, сколько и с целью успеть совладать со своим лицом, которое в этот момент меньше всего напоминало физиономию кающегося грешника. Но веселиться было не время, и любое неосторожное движение могло погубить всю авантюру, и без того весьма рискованную. Дав себе слово помнить об этом и не отвлекаться, алхимик выпрямился. - Отец мой, лицезрение благочестия вашего лишь укрепило меня в том, что я не зря оставил языческие замли и вернулся в земли, населенные ревнителями веры христовой. Душеспасительные речи, которые я услышал от вас, подобно родниковой воде, очистили мое сердце от греха и скверны. Надеюсь, это пожертвование поможет вам творить добро и милостыню во имя Господа нашего. Святыми руками доходчивее, нежели грешными, так говорили мне ученые люди,- его ладонь нырнула за пояс и вернулась с небольшим свертком. Почти насильно де Белем впихнул деньги в руки монаха и для верности сжал его красные лапищи в своих пальцах. Правда, физиономия его собеседника носила не слишком много признаков святости, но барон решил, что маслом каши не испортишь. Нетерпение его все возрастало. - Отец мой, если мы закончили, то, может быть, пора пригласить сюда лорда Бэркли и будущую баронессу? Вы ведь можете причастить нас вместе, не так ли?- силясь улыбнуться, де Белем сделал движение к выходу из шатра, не спуская глаз со священника.
Почувствовал тяжесть свертка в своих руках, отец Эйлмер совсем уже было возлюбил свое новое духовное чадо, но упоминание о баронессе все испортило. – Сын мой, ваша невеста согрешила не меньше, чем вы, и не менее, чем вы, нуждается в покаянии и отпущении грехов. Я обязан поговорить с ней прежде, чем вы обменяетесь клятвами, а я засвидетельствую перед богом и людьми ваш брачный союз. Сам священник не усматривал в своей просьбе ровным счетом ничего дурного, да и какие грехи могут быть у молодой женщины?! Кроме тех, к коим девиц обычно склоняют мужчины. Отпустив уже грех прелюбодеяния барону, он намеревался так же запросто простить и даму, не подозревая, что исповедь мадемуазель де Монфор может таить в себе тайны куда более опасные для исповедника, чем печальная история о потере девичьей чести.
Отправлено: 29.06.09 21:54. Заголовок: Де Белем еще раз пок..
Де Белем еще раз поклонился. В его движениях теперь уже явно читалась нервозность, впрочем, вполне объяснимая для мужчины, решившегося на подобный шаг. - Моя невеста, видимо, задержалась... Если позволите, я приведу ее. Пока же вы можете отдохнуть и подкрепить ваши силы. Располагайтесь,- сделав короткий приглашающий жест, барон нырнул под клапан, закрывающий вход в палатку. Снаружи уже совсем стемнело. Де Белем невольно поразился тому, какой мрак царит даже в праздничный день у переполненного гостями постоялого двора. Он с тоской вспомнил мощеные мостовые и освещенные улицы мусульманских городов, и не смог удержать разочарованного вздоха. Однако никакая тьма не помешала ему различить фигуру лорда Бэркли; приблизившись к нему, барон стиснул плечо старого товарища ощутимо дрожащими пальцами. - Эдмон, я прошу вас оставаться пока с преподобным, дабы он не передумал,- мрачно пошутил он, пытаясь справиться со своим голосом.- А я пока приведу Из... будущую леди де Белем.
Отправлено: 29.06.09 23:05. Заголовок: Однако барону была н..
Однако барону была не судьба оставить своего друга в обществе святого отца: послышались шаги и шерох одежд,- и из окружающей мглы возле шатра появились еще две фигуры. Сарацин, узнавший хозяина, с поклоном подвел к нему женщину, которой в скором будущем предстояло стать законной супругой барона. Изабель была так бледна, что могла бы скорее показаться призраком, чем живым существом; покрывало из легкого шелка, в которое она куталась, напоминало расшитий золотом саван. Пряча глаза, стараясь скрыть лицо от любопытного взора Эдмона, она приблизилась к своему господину и низко склонила голову. Но тот, кто искал бы в этом жесте покорность, обманулся бы в ожиданиях; выпрямившись, она молча взглянула Вильяму в лицо.
Мужчина прерывисто вздохнул, понимая, что означает и это появление и этот взгляд. Во всяком случае, он очень хотел надеяться, что понимает. Вновь чувствуя дрожь, он шагнул навстречу своей женщине и взял ее за руку - та была податлива, словно воск. Не в силах сдержаться, Уильям обхватил стан своей нареченной... но мысль о том, что они не одни, вовремя остановила его. Чернокнижник ухмыльнулся, резко повернувшись к Бокуру. - Прошу прощения за свою неловкость. Лорд Бэркли, позвольте представить вам Изабель де...- он осекся, до последнего мига не желая расстаться с тайной, ревностно оберегаемой им долгие годы. Усмехнулся и довершил фразу,- будущую леди де Белем.
Благосклонный читатель будет возмущен, но у бароне не мелькнуло даже и тени мысли представить женщине своего друга. Вместо этого он только крепче сжал руку, обнимавшую тонкую талию, и потянул Изабель к трепетавшему вслед за своим хозяином шатру. - Не будем откладывать.
... Ассасин услужливо откинул тяжелый полог; Уильям пропустил вперед себя лорда Бэркли, затем Изабо - казалось, он боится, как бы она не сбежала - и только после этого вошел сам. Клапан с тяжелым шерохом упал за его спиной. Вновь.
Отправлено: 10.07.09 01:06. Заголовок: Отца Эйлмера ожидала..
Отца Эйлмера ожидала новая порция удивления, хотя этот почтенный слуга божий мгновение назад был убежден, что барону де Белему уже нечем более удивить его. – Дочь моя, - пролепетал священник, с недоумением взирая на укутанную в шелка девушку и откровенно не понимая, отчего люди эти, в чьем облике не было ничего от добрых христиан, вознамерились вступить в христианский брак? Экая диавольская, право слово, причуда. – Дочь моя, веруете ли вы в Христа, Спасителя нашего? – вопросил несчастный каноник, тщетно силясь разглядеть под шелковым покрывалом черты лица будущей баронессы, а за одно угадать, понимает ли это дитя Востока его латынь?
Лорд Беркли сделал вид, что его ничуть не задевает умело скомканное бароном имя невесты. Хотя в глубине души рыцарь лишний раз утвердился в том, что наложница де Белема не лгала о своем происхождении, падая к ногам его покровителя принца Джона. Что ж, знатный род, если он не подкреплен грубой силой оружия или серебром, мало что значит. Изабелла де Монфор, если никто не пожелает за нее вступиться, такая же слабая женщина, как любая служанка на постоялом дворе или крестьянка в поле. Такой же «просто слабой женщиной» была бы и Мария де Нейвур, если бы ей не взялся покровительствовать Орден Храма. Де Бокур едва заметно поморщился, но тут же, вспомнив о торжественности момента, вернул на лицо любезнейшую из своих улыбок. Тем более, что растерянный донельзя вид отца Эйлмера располагал именно к этой гримассе.
- Моя невеста - христианка, святой отец,- нервы Уильяма были не железными и, право слово, им было от чего сдать. Он сделал шаг к святому отцу, встав чуть впереди Изабель и словно невзначай, оттирая ее своим плечом. Он понимал, что уже ничего нельзя скрыть от лорда Бэркли, но старался сохранить хотя бы видимость прежнего положения - владыки и господина. Тайна, словно клубок, выпущенный из рук нерадивой домохозяйкой, покатилась от него прочь, разматывая на ходу свою бледную нить. - Если вы хотите исповедать эту женщину, то можете начинать. У нее нет таких грехов, о которых бы мне было неизвестно. Теперь в его голосе звучала откровенная угроза. И, если прислушаться - отчаяние. Сейчас он, барон де Белем, зависел от воли какого-то грязного монаха, который даже на святом языке говорит с ошибками! И это он смеет подавать его женщине наставления, как следует жить? Эта туша, от которой за версту разит похотью и свининой, смеет рыться в том, что он желал погрести под песками аравийских пустынь?! Пальцы мужчины сжали нож на поясе. Если бы присутствие священника не было ему необходимо, как воздух, то преподобный вряд ли пережил бы вспышку ярости, охватившей алхимика. Но она отступила, и на смену пришло простое, как свет, понимание того, что тайна Изабель де Монфор может продолжать оставаться тайной. Нужно было лишь немного терпения...
Глубоко вдохнув, он отступил, пытаясь поклоном стереть впечатление, которое его посеревшее лицо, по-видимому, произвело на монаха. Затем глаза его обратились на женщину, словно ожидая от нее решения их общей судьбы.
Изабель почувствовала напряжение, исходящее от алхимика, и мгновенно поняла, что оно означает. Слишком хорошо ей было известно это выражение: устремленные вперед немигающие глаза и губы, превратившиеся в узкую белую линию. Может быть, в другой момент она бы ужаснулась - но сейчас ее существо словно разделилось надвое, и душа лишь с отстраненным недоумением наблюдала, что делает тело. Она положила руку на плечо Уильяма, мягко надавив на него, не то отстраняя с пути, не то успокаивая. Дрожь, которая исходила из этого плеча, неожиданно вселила в нее уверенность. Роли поменялись, и сейчас он был весь как на ладони. Когда мужчина повернулся, она ответила на его отчаянный взгляд легкой улыбкой,- а затем мягким, почти ласкающим движением провела по его лицу. Сейчас этого холодного, жестокого человека можно было убить словом. Это означало бы и ее собственную смерть, но Изабель лишь усмехнулась этой мысли. За такое зрелище можно отдать жизнь. - Мое имя Изабелла де Монфор, отец мой,- ответила она, поворачиваясь к преподобному Эйлмеру, но не отпуская, однако, руки мужчины.- Я не была у исповеди уже неделю, и я грешна тем, что стала незаконной женой этому мужчине. Я не прошу снисхождения и лишь молю вас о милости: соедините меня с отцом моего ребенка, чтобы мне не пришлось предстать перед миром как девке, кидающей дитя в колодец. Она опустилась на колени так стремительно, словно вот-вот готова была лишиться сознания. Эта публичная исповедь казалась молодой женщине карой за ее прегрешения; взгляды окружающих были словно бичи, падавшие на ее дрожащее тело. Покрывало упало с ее головы; черные косы змеями заструились на плечи. - Благословите, отец мой, ибо я согрешила,- заломив руки, простонала она.
Взгляд лорда Беркли сверкнул, и рыцарь торопливо отвернулся, пряча глаза. Пренебрежение алхимика к традициям христианской веры на этот раз сыграло с ним не самую удачную из шуток. Лучше было бы, если бы девица, как того и желал священник, исповедовалась ему наедине, а не в присутствии барона и самого Эдмона. Теперь все домыслы де Бокура и происхождении Изабеллы стали действительностью. Вряд ли христианка решилась бы лгать на исповеди… Проклятье, многие знания – многие печали. Услышанное стоило того, чтобы быть пересказанным принцу Джону, и Беркли, никогда не страдавший особой щепетильностью ни в дружбе, ни в политике, теперь всерьез размышлял, как ему лавировать между приятельскими отношениями с де Белемом, службой у принца и этой некстати свалившейся на него тайной семейства де Монфоров.
Отцу Эйлмеру пришлось много легче. Он ничего не знал о происшедшем сегодня на турнире, а звучное и благородное христианское имя в купе с искренним раскаянием, звучащем в голосе коленопреклоненной женщины, почти примирило его со странным видом оной. Уяснив, наконец, к чему вся эта тайна и спешка, - женщина ждет ребенка, дело житейское, - он простер над головой Изабеллы пухлую длань и принялся читать молитву. - Господи, Спаситель наш! Ты через пророка Твоего Нафана даровал покаявшемуся Давиду прощение его согрешений, принял Ты и покаянную молитву Манассии. И ныне приими по свойственному Тебе человеколюбию рабу Твою Изабеллу де Монфор, кающуюся в содеянных ею прегрешениях и просящую прощения своих неправд и беззаконий. Ибо Ты, Господи, сказал: «Не хочу смерти грешника, но хочу, чтобы он обратился ко Мне с покаянием и жив был для вечной жизни… Если мессир де Белем надеялся на «быстрее», то священник был склонен к явно противоположному. Молился он долго, но в конце концов добрался и до основного. – Благословляю тебя, дитя мое, - он торжественно осенил Изабеллу крестным знамением. – И именем Христа отпускаю тебе грехи твои, явные и неявные, вольные и невольные.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 6
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме